Люди, которых пригласили на званый ужин в один из вашингтонских особняков, не представляли собой ничего особенного: в большинстве своём это были политические деятели второй и даже третьей руки. Правда, попадались среди них персоны и поважнее. Сейчас все они с вежливым вниманием прислушивались к разговору, что завязался неподалёку от того места, где сидела хозяйка.
— Наука движется вперёд семимильными шагами, — заявил дородный мужчина, — и я не боюсь утверждать, что вскоре искусственное восторжествует над естественным.
Темноволосый человек с насмешливым взглядом покачал головой.
— Если вы окажетесь правы, значит, мы ещё ленивее, чем я думал, — сказал он. — Я согласен, что без пластмасс, как и без много другого, нам сегодня не обойтись. Но когда речь заходит о человеческом организме — тут вы меня извините. Взять, к примеру, витаминизированную пищу: в ней содержится лишь добавочное количество витаминов, а минеральный состав естественных продуктов гораздо сложнее. И потом, я готов разделить вашу точку зрения, если вы назовёте мне хотя бы грубый аналог человеческого мозга.
— Охотно, — отозвался толстяк. — Доводилось ли вам слышать о препарате «эйч»? Он так глубоко воздействует на психику, что можно в известном смысле говорить о механизации мозга.
Хозяйка встрепенулась.
— Препарат «эйч»? — переспросила она. — Механический мозг? Я знаю, кто вам нужен. Доктор Лейтем, — обратилась она к высокому, худощавому мужчине с подвижным лицом, — не могли бы вы оставить на минутку свою прелестную супругу — вы не возражаете, Маргарет? — и помочь нам?
Доктор рассмеялся. Его карие глаза озорно блеснули.
— Каюсь, я подслушал, о чём вы говорили, — признался он.
— Ах вот как! — воскликнула его жена. — Выходит, ты только делал вид, что слушаешь меня?!
Он усмехнулся.
— Не притворяйся, ты вовсе не сердишься.
Она вздохнула.
— Нет, иметь мужем психиатра — сущее наказание. Ведь он буквально читает мысли!
Лейтем пропустил реплику жены мимо ушей.
— Пожалуй, — проговорил он, — я расскажу вам об одном случае из своей практики. Год назад я получил правительственное задание…
К половине двенадцатого Лейтем окончательно уверился в том, что не ошибся. Следовало рассеять возможные подозрения. Извинившись перед провожатым, он подошёл к видеофону и набрал номер своего отеля.
На экране появилось лицо мисс Седжилл.
— Это вы, доктор, — обрадовалась девушка.
Глаза её заблестели, на щеках появились ямочки, рот слегка приоткрылся. Движения мышц в единый миг изменили выражение её лица: формальная вежливость уступила место доверчивой улыбке. Ещё Лейтем подметил явные признаки волнения — дрожание пальцев и губ, учащённое дыхание.
Он давно уже решил про себя, что со временем женится на своей секретарше. Приятно было сознавать, что её любовь к нему становится сильнее день ото дня. Но собственных чувств он старался не выказывать.
— Я закончу осмотр примерно через полчаса, мисс Седжилл, — сказал Лейтем. — Встретимся с вами в ресторанчике, который видели вчера по дороге в отель. Вы помните его? Подходите туда в 12.15, и мы пообедаем вместе. Хорошо?
— Я буду там, — пообещала девушка. — Доктор…
Лейтем взглянул на неё. Выражение лица мисс Седжилл снова изменилось. Улыбка пропала. Пристальный взгляд, складка на переносице, нахмуренный лоб, едва приметный изгиб губ, лёгкая бледность кожи. Он ощущал её напряжение; она тревожилась за него и в то же время изнывала от любопытства — ей так хотелось узнать, что он обнаружил.
— Ничего серьёзного, мисс Седжилл, — сказал Лейтем. — Похоже, мне дали бессмысленное поручение.
Лишь выключив аппарат, он сообразил, что ответил на вопрос, которого она не задавала вслух. Лейтем с досадой прицокнул языком. Это никуда не годится. Его способность догадываться о мыслях людей по их наружности может сыграть с ним дурную шутку. Надо последить за собой.
Приняв такое решение, он повернулся к провожатому.
— Продолжим. Так сказать, последний штрих.
— Я бы посоветовал вам не ходить туда, — тихо произнёс врач.
— Что? — Лейтем опешил. — Не понял. Я должен…
Он не докончил фразу. По спине его поползли мурашки. Резко повернувшись, он уставился на провожатого — и изумился: с человеком, который стоял перед ним, произошла разительная перемена.
Звали врача то ли Годред, то ли Кодред. До сих пор он хранил туповатое молчание, ограничиваясь короткими фразами вроде «Здесь лежат пациенты из Румынии» или «В этой операционной, сэр, работают австрийцы», причём лицевые мышцы его, казалось, атрофировались ещё в утробе. Теперь он язвительно улыбался, взгляд его приобрёл осмысленное выражение, а движения утратили вялость. Он выпрямился и стал заметно выше, в чертах лица проступила привычка повелевать. Саркастически усмехнувшись, он сказал:
— Мы выносили ваше присутствие, доктор, лишь потому, что нам было забавно наблюдать за вами. Но вы утомили нас. Убирайтесь; уносите подобру-поздорову ноги. И не ходите через ту дверь.
Решающее доказательство, подумал Лейтем. Разумеется, в палату заглянуть просто необходимо. А потом… Ладно, не будем торопиться.
— Вы с ума сошли? — воскликнул он. — Разве вы забыли, что я представляю правительство Соединённых Штатов?
— Не ходите через ту дверь! — повторил врач.
Дверь ничем не отличалась от остальных: деревянная, многослойная, лишённая каких-либо следов краски или лака, обработанная снаружи наждачной бумагой. Ручка поддалась нажиму пальцев Лейтема. Доктор на мгновение застыл на пороге, внезапно отпрянул и бросился бежать. Врач-провожатый попытался схватить его, но Лейтем увернулся.
Прикинув на бегу расстояние до ближайшего выхода, он впервые ощутил страх. Надежда спастись таяла с каждым шагом.
Бегство по выложенным мрамором больничным коридорам напоминало сон, один из тех кошмаров, в которых за тобой гонятся заклятые враги. Лейтем не останавливался. К улице, в дальнем конце которой показалось такси, вела каменная эстакада. Вложив все силы в отчаянный рывок, Лейтем успел перехватить машину. Он вышел из неё пять минут спустя, подождал, пока она не скроется из вида, и взял другое такси, которое доставило его в деловую часть города. Потолкавшись для надёжности среди покупателей в двух громадных универмагах, он выбрался наружу и сел в воздушный кар.
Он немного успокоился. Память услужливо подсказала ему, где он договаривался встретиться с мисс Седжилл — в ресторане, названия которого он не произносил вслух. Лейтем чувствовал себя приговорённым к смерти, которому вдруг заменили казнь тюрьмой: так поразила его мысль о том, что, говоря по видеофону, он не назвал ресторан. Они ни за что не догадаются! Им не найти ресторанчик «по дороге в отель»!
Однако мешкать нельзя. Перекусить на скорую руку, а потом на станцию воздушных такси — и в Вашингтон. Дорога каждая секунда.
— Не понимаю, — сказала мисс Седжилл, выслушав его. — Что вы там увидели?
— Двенадцать человек и пулемёт.
Серо-зелёные глаза девушки неотрывно следили за Лейтемом. Мисс Седжилл покачала головой, и её золотистые локоны заколыхались и засверкали в солнечных лучах, которые проникали внутрь сквозь специальные отверстия в крыше.
— Ешьте, — проговорил он. — Сейчас я вам всё объясню. Вам известно о распоряжении правительства, согласно которому все клиники подлежат проверке федеральной комиссией? Это якобы необходимо для обеспечения единого порядка работы. Нетрудно догадаться, что причина — липовая.
Мисс Седжилл кивнула. Лейтем угрюмо продолжал:
— На деле же требовалось отыскать то самое место, где я сегодня побывал. Они знали, что не смогут от меня что-либо скрыть, и потому даже не пробовали. В клинике полным-полно различных контор и совершенно здоровых людей! Разумеется, в наличии двух-трёх контор, где могли бы работать выздоравливающие богачи, нет ничего странного, но когда их столько… После войны кое-кому из европейцев запретили приезжать в Соединённые Штаты, кроме как на лечение. Да и то они обязаны были сразу по прибытии направиться в клинику, которая согласилась их принять, а по окончании лечения — в ближайший международный аэропорт.
Известно было, что порой гости из Старого Света нарушают установленные правила. Правительство закрывало на это глаза, пока не выяснилось, что в одной из клиник творится нечто такое, что требует срочного вмешательства. Именно в эту клинику, где палаты превращены в кабинеты, а пациенты — сплошь здоровые люди, мне и удалось попасть.
— Но что же вы всё-таки увидели в той палате?
Лейтем кивнул на девушку мрачный взгляд.
— Я увидел двенадцать из тринадцати членов Совета правителей мира. Тринадцатым, естественно, был мой провожатый, Кодред. Наверно, они хотели сначала допросить меня, а потом прикончить. Во всяком случае бегства моего они никак не ожидали; вот почему я сумел вырваться. Мне пришлось немало потрудиться, но теперь мой мозг оценивает обстановку за какие-то доли секунды. Прежде чем они успели пошевелиться и наставить на меня своё оружие, прежде чем они увидели меня, я уже хорошенько рассмотрел их и ретировался. Они могли перехватить меня у выхода, но…
Он замолчал и нахмурился. Глаза его сузились. Им ничего не стоило помешать ему, но они предпочли этого не делать. Неужели они так уверены в своих силах? Лейтем настороженно огляделся. Ресторанчик быстро заполнялся, и…
— Смотрите! — прошептал он. — Вон там!
Настенный телеэкран внезапно погас. Исчезли точёные фигурки балерин, смолкла музыка. Затем на экране появились многократно увеличенные фотографии — мисс Седжилл и его, Лейтема. Раздался голос диктора:
— Дамы и господа, посмотрите вокруг. Быть может, эти люди обедают рядом с вами. Их имена — доктор Александр Лейтем и Маргарет Седжилл, оба из Вашингтона. Они чрезвычайно опасны. Полиции разрешено стрелять на поражение. Спасибо за внимание.
Снова зазвучала музыка, возобновили своё кружение балерины.
Их выручили наблюдательность Лейтема и его отменная реакция. Посетители ресторана только-только начали оборачиваться к экрану, а доктор уже рассмотрел собственное изображение и прошептал мисс Седжилл:
— Скорее… прикройте лицо салфеткой…
Не дожидаясь, пока девушка подчинится, он нагнулся и сделал вид, будто завязывает шнурки на ботинках. Так, в полусогнутом положении, прослушал он свой смертный приговор. Немыслимо! Полиция, как видно, куплена на корню.
А в Вашингтоне меня ни о чём не предупредили, подумалось ему. Ужасно было сознавать, что кто-то, совершенно незнакомый, поставил на нём крест.
Он всё ещё возился со шнурками, когда послышался шёпот мисс Седжилл:
— Мне кажется, нас никто не подозревает. Что нам делать?
— Видите кабинки у стены? — спросил вполголоса Лейтем. — Вообще-то мне приказано не выходить на связь самому, но в подобной ситуации… Я пойду первым, а вы — за мной.
Он выпрямился, встал и, вытирая салфеткой губы, направился к ближайшей кабинке. Пальцы его легли на щеколду, и тут ему в голову пришла новая мысль.
— Что случилось? — спросила мисс Седжилл.
— Давайте договоримся сразу: вы должны беспрекословно мне повиноваться. На карту поставлены наши жизни.
— А почему бы нам не обратиться в полицию? — мисс Седжилл побледнела, но в голосе её прозвучал вызов. — Разве мы не докажем этим свою невиновность?
— Именно к такому шагу нас и подталкивают, — объяснил Лейтем. — Однако мы не пойдём у них на поводу. Я попрошу сейчас истребителей сопровождения для воздушного такси, в котором мы полетим. Если мне не изменяет память, таксопарк расположен в квартале от ресторана.
— А как же счёт?
Лейтем сухо рассмеялся.
— Однако нам знать, видели кассирша или официантки наши лица на экране или нет? Когда мы будем проходить через зал, вы сморкайтесь в платок, а я надену шляпу. И куда подевался мой пистолет? — пробормотал он. — С ним в кармане я бы чувствовал себя увереннее.
Глядя в сторону, он прибавил:
— Ну да ладно. Идите в свою кабинку. Когда закончу разговор, постучу.
— Я притворюсь, будто ищу в справочнике номер, — проговорила мисс Седжилл.
Молодец, подумал Лейтем, хорошо держится — лучше, чем вёл бы себя на её месте он. Войдя в кабинку, он набрал код вашингтонской станции. Экран засветился. Теперь номер штаб-квартиры КРПД…
Экран мигнул — и сделался тёмным. Лейтем замер, не веря собственным глазам, но тут же отогнал подступивший было страх. Должно быть, полицейские штучки. Хотя — можно подкупить любого человека, но не полностью автоматизированную систему телесвязи города с миллионным населением… Покачав головой, он перенабрал номер. Экран загорелся вновь, и на нём проступило изображение мужского лица.
— Срочно! — бросил Лейтем. — Запишите…
Он прервал себя на полуслове. С экрана на него смотрел Кодред, тот самый врач из клиники.
— Что же вы замолчали, доктор, — насмешливо сказал он, — продолжайте, пожалуйста. Ну, как хотите. Тогда позвольте мне сообщить вам следующее: мы намеренно дали вам уйти с тем, чтобы, оказавшись в безвыходном положении, вы в полной мере проявили присущую вам изобретательность — на наше благо, разумеется…
Тянет время, подумалось Лейтему. Они наверняка проследили, откуда был первый звонок. Он впервые ощутил панический ужас.
Лейтем вышел из кабинки. Мужество постепенно возвращалось к нему, и он даже нашёл в себе силы улыбнуться мисс Седжилл. Но улыбка, очевидно, получилась кривой. Глаза девушки испуганно расширились.
— Вы не дозвонились, — прошептала она.
Лейтему не хотелось лгать ей.
— Расскажу потом, — отмахнулся он. — Скорее в таксопарк!
Он снова с горечью вспомнил о пропавшем пистолете. Куда тот исчез из его спальни? Ведь ворам ни за что не проникнуть в номер психиатра, как бы они ни старались. Может, он позабыл оружие дома?
Никто не пытался остановить их. Лейтем приободрился. Дорога до таксопарка показалась ему чудовищно долгой, но в то же время присутствие на улицах множества людей позволяло без труда сбить со следа возможную погоню.
В здании аэровокзала не было ничего примечательного: обычная конструкция из аэрогеля, отчасти прозрачная, отчасти матовая, а отчасти — белая как снег. Короткая взлётно-посадочная полоса протянулась по крышам соседних домов.
В нижнем ангаре стояло с десяток такси. Лейтем выбрал «Паккард» — модель, которой нередко пользовался. Водитель читал, но, завидев пассажиров, отложил книгу в сторону. Выражение лица его неуловимо изменилось, глаза блеснули, сильнее запульсировала жилка на шее. Улыбнувшись, он вежливо спросил:
— Куда вам?
— Миддл-Сити, — отозвался Лейтем.
Уже выходя из кабинки, он сообразил, что всякий, кому вздумается лететь прямиком в Вашингтон, рискует никогда туда не добраться. Правда, водителю как будто всё равно…
План Лейтема был прост. Водитель сначала пропустит их в салон, а потом обойдёт машину и сядет в своё кресло. Вот тут он и вмешается: едва очутившись внутри, он запрёт все дверцы, возьмёт в руки штурвал, выведет такси на полосу — и вперёд. Он, Лейтем…
Однако замысел Лейтема не удался. Водитель первым занял своё место.
— Забирайтесь, — пригласил он с улыбкой.
На мгновение Лейтему стало нехорошо. Несомненно, водитель узнал их. Но он никак не ожидал от этого недалёкого на вид детины весом в добрых две сотни фунтов такого подвоха. И хуже всего было то, что он сам шагнул в расставленную ловушку.
Усилием воли Лейтем справился с сумятицей в мыслях. Теперь он видел то, чего не замечал прежде: каждое движение водителя выдавало в нём врага, сознательного врага, а не наспех проинструктированного человека с улицы.
Полиция, водители такси, телефонисты, связисты… Что там сказал Кодред? «Мы намеренно дали вам уйти…»
Такси тронулось. Несколько поворотов — и под колёсами взлётная полоса. Лейтем сидел как на иголках. Машина поднялась в воздух. Взревели ракетные дюзы.
Заработали глушители, и рёв двигателей перешёл в едва слышный рокот. Лейтем мельком глянул в иллюминатор. Далеко впереди маячила пятнадцатиэтажная громада Международной Клиники. При разрешённой в городе скорости — пять минут лёта.
Пять минут! Лейтем вздрогнул. Что он натворил! Сел в такси, которое пилотирует один из бандитов!
Напасть на водителя? Но с ним не так-то легко будет справиться. Ох уже эти психиатры, подумал Лейтем. Нет чтобы развивать мускулатуру…
В поисках какого-нибудь подходящего предмета он обшарил настенные кармашки. Пусто. Взгляд наружу… Осталось три минуты!
Делать нечего, придётся нападать с голыми руками. Он представил себе, как будет выглядеть после: затёкшие глаза, рассечённые брови, перебитый нос… Ему доводилось общаться с теми, кого, выражаясь юридическим языком, оскорбили действием, и он рад был, что воспоминание об этом не лишило его твёрдости духа.
Найти бы что-нибудь поувесистее кулаков! Взор Лейтема задержался на туго набитой сумочке мисс Седжилл.
— Что в ней? — прошептал он.
Собственный шёпот громом отдался в его ушах. Водитель наверняка услышал! Но нет, — лицо бандита, которое отражалось в зеркале заднего вида, оставалось спокойным, открытым и честным. Кто бы мог подумать, какое коварство скрывается под этой маской!
— Ничего особенного, — сказала мисс Седжилл. — Записная книжка и всякая всячина. А что? Я хотела спросить у вас…
Она ни о чём не догадывается! Впрочем, даже такой опытный физиономист, как он, едва не попал впросак.
Лейтем вырвал у девушки сумочку. Так, записная книжка, два кошелька, металлическая коробочка с румянами, губная помада и прочая косметика. На изготовление коробочки пошёл негорючий сплав магния, который на жаргоне торговцев лёгкими металлами назывался «Мечта Мэгги», а среди парфюмеров… Название упорно не желало вспоминаться. Ну и бог с ним. Гораздо важнее то, что в сумочке нет ни одного предмета тяжелее четырёх унций, а вся она целиком, вместе с содержимым и затейливыми застёжками, весит немногим более пяти фунтов.
Пять фунтов? Такси начало снижаться. Внизу показалась огромная, сверкающая на солнце крыша. Нельзя терять ни секунды. Сжав сумочку в кулаке, Лейтем прыгнул на водителя. Он наносил бандиту удар за ударом, полуотчётливо сознавая, что от страха становится безжалостным.
Голова пилота моталась из стороны в сторону, тело его обмякло. Тупо поглядев на поверженного врага, Лейтем вернул мисс Седжилл её сумочку. Метнув на девушку взгляд исподлобья, он принялся вытаскивать водителя из кресла. Однако силы покинули его.
В иллюминатор видно было, что крыша клиники постепенно отдаляется. Перегнувшись через пилота, Лейтем дёрнул рычаг ручного акселератора. Скорость машины резко возросла. Окончательно обессиленный, Лейтем плюхнулся в кресло рядом с мисс Седжилл. Какое-то время он бессмысленно смотрел перед собой, потом сознание его прояснилось. Спасены! Нужно только избавиться от водителя — и полный вперёд на восток.
— Он приходит в себя, — прошептала мисс Седжилл.
— Дайте ещё раз вашу сумочку, — попросил Лейтем, — и помогите мне с ним управиться.
Вдвоём они оттащили бесчувственное тело в задний отсек. Достав из аварийного ранца парашют, Лейтем надел его на бандита и столкнул того за борт. Секунду спустя в воздухе заколыхался громадный белый зонт, под которым маятником раскачивалась человеческая фигура. Вдосталь налюбовавшись, Лейтем пробрался к пилотскому креслу, сел в него и надавил на педаль ножного акселератора.
Улыбаясь, он повернулся к мисс Седжилл, и улыбка медленно сползла с его лица. Девушка неотрывно глядела в зеркало заднего вида. Уловив, должно быть, краем глаза его движение, она кинула на Лейтема испуганный взгляд.
— Нас преследуют катера, — выдохнула она, — с полицейскими эмблемами. По-вашему…
Лейтем молча кивнул. Ему вдруг всё стало безразлично.
Катеров было семь. Удлинённые чёрные корпуса, крохотные, будто обрубленные, крылья — в общем, сверхсовременные, сверхскоростные полицейские машины. Однако Лейтему не верилось, что за ними с мисс Седжилл гонится настоящий патруль. Повинуясь внезапному порыву, он включил коротковолновый передатчик, насчёт которого среди таксистов бытовало присловье: «Лучше высунься в окно и ори погромче».
Усмехнувшись, Лейтем спросил в микрофон:
— Что вам нужно?
На экране приёмника возникло молодое лицо.
— Вы! — бросил юноша.
— Разве вам не известно, что я — агент Конгресса и действую по поручению президента Соединённых Штатов?
— Мы не признаём ни Конгресс, ни президента, — холодно ответил юноша. — Советую вам сдаться.
Лейтем промолчал, чувствуя, как к сердцу снова подбирается страх. Наружность и произношение у говорившего с ним человека были типично американскими, а потому слова, что срывались с его губ, казались заученным наизусть отрывком из текста какой-то дешёвенькой мелодрамы.
Мысли Лейтема невольно вернулись к вопросу, которым он задавался и раньше: что всё это значит? Прежние рассуждения по поводу группы психически нездоровых людей, мнящих себя правителями мира, воспринимались им сейчас как смехотворные. Американцы ни за что не согласились бы подчиняться таким людям, просто-напросто не согласились бы. Значит, причина в другом, в чём-то гораздо более серьёзном.
Неужели они не понимают, что ни его, Лейтема, исчезновение, ни даже его смерть не снимут подозрений с клиники? Ведь этим вечером штаб-квартира КРПД будет ждать его доклада, и если он не выйдет на связь… На что рассчитывают тринадцать правителей?
Взглянув в последний раз в глаза изменнику, Лейтем выключил передатчик и набрал на клавиатуре видеофона вашингтонский номер штаб-квартиры Комиссии по Расследованию Подрывной Деятельности. Именно туда он пытался дозвониться из ресторана.
Он ничуть не удивился, когда на экране появился Кодред.
— Доктор Лейтем, — покровительственно усмехнулся тот, — вы противопоставили себя целой организации. Передатчики всех без исключения воздушных такси и истребителей этого города посылают свои сигналы на наш автоматический коммутатор. Сегодня — вернее, пока вы на свободе — все звонки в Вашингтон будут переключаться на меня или на моих помощников. Безвредные для нас сообщения мы будем пропускать, но к вам это, естественно, не относится. Вам не на что надеяться, доктор.
— Вы меня ещё не поймали, — угрюмо пробормотал Лейтем.
Подавив желание задать Кодреду пару-тройку наводящих вопросов, он помедлил — и прервал контакт. Ничего важного он наверняка не узнает, а выслушивать нравоучения противника — и без того забот хватает.
Прищурив глаза, Лейтем посмотрел на катера. Они неумолимо приближались, а два из них даже ненамного обогнали такси. Ему вспомнились виденные несколько лет назад кадры хроники: три патрульных катера преследовали воздушный кар. Догнав нарушителя, они зацепили его за специальные скобы на корпусе, отсутствие которых каралось крупным штрафом, и быстро посадили на землю.
Теоретически пилот с его способностями мог без труда ускользнуть от погони. Но практика, как обычно, с теорией не в ладах. Тем не менее попробовать стоит.
Лейтем повернулся к мисс Седжилл.
— Держитесь! — крикнул он. — Сейчас начнётся карусель. Я…
Опешив, он молча уставился на неё. Лицо девушки постепенно менялось. С него сходило выражение всепоглощающей любви. Находись он рядом, Лейтем сумел бы помешать мисс Седжилл, а так — ему оставалось лишь беспомощно наблюдать, как она задирает юбку, обнажая смуглое бедро, на котором висела кобура. Достав из кобуры пистолет — его пистолет! — девушка наставила оружие на Лейтема.
— Думается, — произнесла она холодно, — теперь моя очередь приказывать. Руки вверх, доктор, и не вздумайте их опустить.
Толстяк возбуждённо замахал руками.
— Постойте, доктор, погодите. Все мы слышали об этой истории, хотя официальная версия, похоже, сильно отличается от того, что произошло на самом деле. Но разве прелестная блондинка, с которой вы беседовали — ваша жена — и мисс Седжилл, что держала вас на мушке, не одно лицо?
— Всему на свете можно найти объяснение, — продолжал Лейтем, словно толстяк обращался не к нему. — Удивительно было то, что я, с моим-то опытом, ничего не замечал буквально до последней минуты. Вы помните, я был прекрасно осведомлён о чувствах… э… мисс Седжилл. Я понял, что здесь не обошлось без правителей. Скорее всего, они обработали её накануне вечером, велев вступить в игру в решающий момент. Сама она, разумеется, и ведать не ведала об этом. Глядя на неё там, в такси, я догадался, что она действует под влиянием мощного наркотического средства, и определил его.
— Препарат «эйч», — пробормотал толстяк.
— Кстати сказать, — усмехнулся Лейтем, — препарат «эйч», как и многие другие потенциальные средства контроля над миром, вроде атомных подводных лодок, пикирующих бомбардировщиков или боевых излучателей, был изобретён у нас в США. Изобретатель считал, что его детище облегчит изучение работы человеческого мозга, а многие из его студентов видели в препарате способ к достижению мирового господства. Я был среди них и потому знаю, что говорю.
— Да, мы не доросли до идей такого масштаба, — согласился его собеседник. — А…
Хозяйка перебила его. Хотя толстяк принадлежал к числу важных «шишек», она утратила к нему всякий интерес. Ведь в её доме, за её столом рассказывали величайшую закулисную историю десятилетия! Какой подарок судьбы!
— Продолжайте, доктор! — голос её напоминал шипение змеи.
В сопровождении патрульных с полицейского катера Лейтем шагал по знакомому больничному коридору. На мисс Седжилл он старался не смотреть, однако от него не укрылась сквозившая во взгляде девушки растерянность. По-видимому, действие наркотика заканчивалось.
Кодред встретил их у двери той самой палаты. Улыбнувшись, он поклонился и жестом пригласил Лейтема войти. Переступив порог, Лейтем резко обернулся: с Кодредом остались только мисс Седжилл и четверо из десятка охранников. Всего лишь четверо! Ну, что ж…
Должно быть, что-то в выражении лица Лейтема насторожило Кодреда, и тот запер дверь.
— На всякий случай, — пояснил он с улыбкой, — вдруг вы заупрямитесь или начнёте буянить. Что касается мисс Седжилл, она — марионетка в наших руках. Передайте мне, пожалуйста, пистолет, мисс. Спасибо.
Кодред снова повернулся к Лейтему.
— Как вам, вероятно, известно, доктор, воздействие препарата «эйч» на человеческий мозг ограничено по времени. Поэтому приходится соответствующим образом увеличивать начальную дозу и соблюдать при введении её определённые условия. Дальше проще. Чтобы удержать человека в повиновении, достаточно разбавленного раствора. Городской водопровод избавляет нас от необходимости поить каждого по отдельности, но, к сожалению, у пьющего разбавленный раствор привыкания к нему не возникает. Усиление же концентрации приведёт к гибели тех, кто послушен нам. Все распоряжения отдаются через систему общественной информации. Вам что-нибудь неясно?
Да, подумал Лейтем, стискивая зубы, чтобы те не застучали от страха. Мерзавцы! Негодяи! Подмешивать отраву к питьевой воде!
Усилием воли Лейтем взял себя в руки. Надо кое-что выяснить, и спокойствие необходимо ему, как воздух.
Окинув взглядом сидевших за столами правителей, он скосил глаза на пулемёт. Тот установлен был на подставке между шестым и седьмым столами. Внезапно у Лейтема захватило дух. То, что он поначалу принял за ствол пулемёта, оказалось на деле длинным электродом, стержень которого высовывался из металлического ящика со множеством проводов.
Лейтем тихонько застонал. Ему уже доводилось видеть такой аппарат — в солидной промышленной лаборатории, где занимались исследованиями атома. Сделав шаг вперёд, чтобы уйти из-под прицела, он взглянул на своих противников.
Те наблюдали за ним, кто с равнодушием, кто — с откровенным любопытством.
Лейтем помнил их лица в общих чертах, однако при первой встрече, в половине двенадцатого утра, отдельные особенности ускользнули от его внимания. Тогда он решил, что среди правителей преобладают немцы, а их, похоже, только трое. Второпях он причислил к немцам поляка, громадного француза, испанского еврея и англичанина. Что до остальных, то двое из них смахивали на французов, один — на русского, один — на грека и последний — на подданного британской короны. Судя по всему, национальность была для них чистой условностью, этаким бесполезным пустячком. Да, ещё Кодред — этот, скорее всего, американец.
Молчание нарушил низкий голос грека:
— Приступим к делу. Введите ему дозу «эйч», и пускай звонит своим хозяевам в Вашингтон.
Лейтем догадывался о том, что его ждёт, но не предполагал, что правители окажутся такими нетерпеливыми. Он раскрыл было рот, но тут вмешался Кодред:
— Не спеши, Майкл, не спеши. Человека, которому вводят «эйч» и который знает о свойствах препарата, нужно загнать в угол, чтобы его рассудок смирился с уготованной ему участью. Мы доказали доктору Лейтему, что от нас не сбежишь. Он выбит из колеи, но мы не должны забывать, что имеем дело с психиатром. А потому…
Выдержав драматическую паузу, Кодред обошёл Лейтема и встал перед ним.
— Разрешите мне, доктор, объяснить, кто вам противостоит. Организация наша возникла далеко не вчера. Скажем, первые сведения о правителях, то есть, о наших предшественниках, относятся к 3147 году до Рождества Христова. Когда кто-то из нас умирает, остальные, после долгой и тщательной проверки, подбирают ему замену. Мы держимся в тени; поэтому в наше существование мало кто верит всерьёз. За последние шестьсот лет в наш Совет входило двенадцать королей. До недавних пор ни одна война в Европе не начиналась без нашего одобрения. Наполеон был узурпатором, но он продержался недолго; даже Англия ополчилась против него.
Много веков подряд мы стремились подчинить себе Англию. Она — наша величайшая ошибка. Мы не принимали её в расчёт, недооценивали её возможности. Все наши беды происходили и происходят из-за неё. Именно независимость Англии привела к появлению Америки и, косвенным образом, хотя я мог бы перечислить вам все стадии процесса, — Советской России. Разумеется, в одиночку Англии не под силу сражаться с нами. Но вот уже дважды Америка не давала нам расправиться с англичанами. Поэтому мы намерены раз и навсегда покончить с Соединёнными Штатами.
Мы добрались сюда с большим трудом, потому что нам препятствовал ваш закон об иммиграции. Устроившись, наконец, в клинику, мы постепенно завладели городом. Времени на это ушло много, но оно не пропало даром. Мы выступаем. Вы вернётесь в Вашингтон нашим агентом. Мы рассчитываем на то, что вам удастся впрыснуть «эйч» десяткам, если не сотням, высокопоставленных чиновников. И тогда — Америка перестанет путаться у нас под ногами! — голос Кодреда поднялся до крика. — Не желаете ли что-нибудь сказать, — прибавил он с издёвкой, — пока вы ещё способны думать самостоятельно?
Сразу на такой вопрос ответить было нелегко. Лейтем задыхался от ярости. Его взбесило хладнокровие, с каким Кодред повествовал о деятельности организации, которая с незапамятных времён использовала целые народы как пешки в борьбе за власть, члены которой не испытывали ни малейших угрызений совести, обращая в рабство миллионы людей… Да что там говорить! И потом, нужно понять, лгал Кодред или нет.
Лейтем напряг память, припоминая, как менялось выражение лица Кодреда, когда тот читал ему лекцию. Утром Кодред одурачил его; сейчас этого допустить никак нельзя.
При чтении мыслей по изменениям в чертах лица и по едва уловимым отклонениям от нормальных физических реакций важнее всего не упустить ни единой подробности. Чем старее человек, тем легче наблюдателю, поскольку у стариков кровеносные сосуды ближе к коже. Прилив и отлив крови — вот основные помощники физиономиста. Мышцы сокращаются более или менее определённым образом, но с кровью дело обстоит иначе. Любая эмоция, любая мысль означает приток в кровь жидкости из десятка лимфатических узлов. Сужение вен, набухание артерий, расширение сосудов — ничто не случается само по себе. Тот, кто, как он, Лейтем, в состоянии связать причину и следствие, может читать мысли в прямом смысле слова.
Сомнений нет: Кодред говорил правду и ничуть не преувеличивал.
На каком столе находится пульт управления электродом? Как, как это установить?
— Да, мне есть, что сказать, — проговорил Лейтем. — Надеюсь, вам будут понятны мои рассуждения о двух типах человеческого мозга. Первый тип — ваш, тип правителя. Ваш интерес к наркотикам вроде «эйч» ограничивается скрупулёзным изучением их свойств для сугубо утилитарных целей. Однако препарат «эйч» является своего рода заменителем гипноза; он воздействует на тот же участок мозга.
Вы изумитесь, узнав, каких успехов добился в исследовании возможностей «эйч» покойный доктор Нэннинг, у которого мне посчастливилось учиться. Да-да, изумитесь, потому что я убеждён, что никто из вас никогда не пытался взглянуть на препарат глазами учёного. А известно ли вам, к примеру, что гипноз — это обращение ко второму «я»? Что второе «я» знает о наличии первого, а обратное утверждение верно не всегда? Впрыскивая «эйч», вы высвобождаете второе «я» человека; оно привыкло к рабству, и потому-то вы с лёгкостью подчиняете его себе.
Однако этого мало. Человеческий мозг неизмеримо сложнее. Помимо сознательного и бессознательного, в нём присутствует нечто третье. Открыто оно было ранними французскими месмеристами ‹Последователи австрийского врача и учёного Ф.А. Месмера (1734–1814)›, а именно — Куэ. Управление им возможно с помощью всё того же «эйч». Скажи я вам, что третье «я» главенствует как над вторым, так и над первым, вы бы…
Только теперь правители обеспокоенно зашевелились. Только теперь они уразумели, что наступает конец их чудовищному владычеству над миром.
Они не медлили.
Не сводивший глаз с их лиц Лейтем угадал, где расположен пульт управления электродом.
— Шестой и седьмой столы! — крикнул он. — Огонь!
Четверо охранников выстрелили одновременно.
После непродолжительного молчания толстяк сказал:
— Вынужден признать, что мои доводы в пользу превосходства искусственного над естественным оказались несостоятельными. Вы обязаны победой своему исключительному пониманию способностей человеческого мозга. Полагаю, вы пробудили третьи «я» охранников по дороге с катера в клинику?
Лейтем кивнул.
— Вы рано сдаётесь, — прибавил он. — Меня спасло лишь то, что охранники находились под действием «эйч».
— Я признаю себя побеждённым, — решительно повторил толстяк.
| 
